Без малого год минул с того памятного дня 15 сентября 2008 года, когда банкротством крупнейшего американского банка Lehman Brothers начался, вернее был официально объявлен мировой экономический кризис.Известный польский социолог и психолог , профессор Варшавского университета Януш Чапиньский в газете «Дзенник» дает оценку тому, как справляются с кризисом поляки.
Профессор Чапиньский начал с того, что минувший год был для поляков если не исключительно удачным, то весьма неплохим. И это не шутка, - подчеркивает собеседник «Дзенника». Поляки поверили, что где-то там в мире бушует кризис, но решили, что лично их эта проблема не касается. Единственным признаком, что кризис пробрался в Польшу, стало некоторое снижение доверия к финансовым учреждениям, да и то, не по конкретным причинам, а под влиянием шумихи в СМИ. Часть польского населения на весть о крахе Lehman Brothers и первоначальные сообщения о кризисе задержала дыхание и с беспокойством ожидала последствий кризиса. Но вот прошел год, и ничего не дождалась», - говорит Януш Чапиньский. Но даже в ноябре прошлого года, когда один за другим рушились крупные банки, а биржевые ведомости могли довести ло инфаркта, соцопросы в Польше говорили, что кризиса боится только каждый пятый поляк. Этот факт свидетельствует не о том, что поляки не понимают уровня опасности, а о том, что люли в Польше отлично умеют разграничивать свои проблемы от чужих. Ведь банкротства крупных банков, к счастью, не коснулись Польши, - отмечает профессор Чапиньский. С другой стороны, эксперт обращает внимание на то, что если кризис незаметен в домах большей части польского населения, то менеджеры финансовых институтов и предприятий весьма обеспокоены, и именно эта категория переживает сейчас самый большой стресс. «А если ни среднестатистический Ян Ковальский, ни его близкие не занимают пост президента какого-либо банка, то он относится к кризису как к чужому несчастью, а не своему», - говоритт специалист. Януш Чапиньский объясняет спокойствие поляков во время кризиса также особенностями польской психологии, а именно умением приспосабливаться и находить выход в различных ситуациях. Потеря работы для низкоквалифицированного работника, как правило, в Польше не означает превращения в полностью опустившегося бомба, только в клиента социальной опеки. А люди с образованием, занимавшие хорошие должности в фирмах, часто воспринимают увольнение как шанс начать новую деятельность, либо в другой фирме, либо открыть собственный бизнес.
В «Газете выборчей» обращает на себя внимание большая статья Марцина Войцеховского под заголовком «Укушенные империей», в которой автор анализирует: почему националистические идеи проникли в российскую Думу, если в составе Думы самих националистов нет? Марцин Войцеховский вспоминает, что еще несколько лет назад известный российский публицист Виктор Третьяков сказал в разговоре со своим польским коллегой, что «либо Россия будет имерией, либо ее не будет вовсе». «Тогда я отнесся к этому как к эпатажу, желанию обратить на себя внимание. Сегодня я уже знаю, что Третьяков говорил абсолютно серьезно», - пишет Войцеховский. Анализируя «вольтаж от перестройки к неоимпериальному мышлению» и стараясь понять логику пути этого мышления от обочины к мейнстриму российской политики, политический обозреватель приводит обширные цитаты одного из ведущих идеологов российского национализма – Александра Прохавнова, и приходит к выводу, что националистические и неоимпериальные идеи в нынешней российской политике – не плод, родившийся в узком круге убежденных «ура-патриотов». Это убеждение самой верхушки власти, будто российское бщество нуждается в сознании, что «Россия – по-прежнему великая империя, как США или Китай». Конечно, после чтения Проханова трудно вздохнуть с облегчением, - пишет Войцеховский. При этом он подчеркивает, что и самим российским политикам и «интеллектуалам», продвигающим идею России как империи не достает понимания, что они стоят на часовой бомбе, которая уже начала тикать, хотя неизвестно, когда взорвется.
иза