«Я рад, что дождался этого», - так в четверг в газете «Жечпосполита» озаглавлено интервью польского режиссера Анджея Вайды, присутствовавшего 7 апреля вместе с премьер-министрами Польши и России в катынском лесу, на месте массового расстрела органами НКВД весной 1940 года тысяч польских офицеров. Отец режиссера, капитан Якуб Вайда также стал жертвой катынского преступления. Обстоятельства его смерти так и не были выяснены, а останки не найдены. «Будучи его сыном, сыном офицера убитого НКВД, - говорит Вайда, - я считал, что приезд на эту особую, переломную церемонию было моей обязанностью. Я считаю, что принял правильное решение. То, что я увидел и услышал было для меня большим переживанием. (...) Я никогда не думал, что доживу до того момента, когда российский премьер-министр приедет в Катынь и почтит память убитых польских офицеров. (...) Я рад, что до этого дожил. Я глубоко уверен, что стал свидетелем исторического события. Если Россия удержит этот курс, наши отношения могут диаметрально измениться. Наша общая трагическая история наконец перестанет отягощать наши отношения». В интервью «Жечпосполитой» режиссер заметил, что он лично рад тому, что его фильм «Катынь» в 70-ю годовщину с момента гибели польских офицеров смогли увидеть и российские зрители. Удовлетворение принесла ему также открытая и проведенная на высоком уровне дискуссия после трансляции ленты по российскому каналу «Культура». «Я надеюсь, что поляки и русские наконец станут настоящими друзьями», - говорит «Жечпосполитой» Анджей Вайда.

В интервью «Газете выборчей» польский политик, историк, писатель, бывший солдат Армии Крайовой, профессор Владислав Бартошевский, говорит, что обнаружил в выступлении Владимира Путина в Катыни два важных элемента. «Во-первых, - поясняет он, - четкую констатацию того факта, что польские военнопленные погибли в результате сталинских репрессий, глубокое выражение скорби, заверение в необходимости общей памяти и заявления, что это преступление нельзя скрывать. Во-вторых, Путин ссылался на общие страдания поляков и русских, жертв Сталина похороненных в одной земле. С этой точки зрения инициатива строительства церкви на месте преступления атеистического режима носит характер покаяния. (...) Важно то, - продолжает Бартошевский, - что Путин последовательно реализует линию начатую на Вестерплатте. С политической точки зрения в его выступлении было все что нужно. Тон его высказывания свидетельствует о том, что в вопросе взаимного понимания поляки и русские сделали несколько шагов вперед. Однако, - замечает бывший глава МИДа Польши, - если кто-то ожидал со стороны Путина прямого покаяния, то наверное был наивным. Профессор Адам Даниель Ротфельд, человек прекрасно знающий польско-российские отношение, предупреждал, что не стоит подходить к этому событию слишком оптимистично и не связывать с ним больших надежд. Мы должны понимать, что Россия в ближайшее время не будет иной. Премьер-министр Путин является самым популярным российским политиком, пользуется огромным общественным доверием. Важно, что и он видит необходимость ведения диалога с Польшей», - выражает свое мнение Владислав Бартошевский.

В общем комментарии «Газете выборчей», под заголовком «Катынь важна также для русских», Вацлав Радзивинович и Марцин Войцеховский пишут, что по их мнению Путин понял, что без расставания с темными страницами советского прошлого, Россия все еще будет лишена современного самосознания. «Катынь – это идеальный символ для того, чтобы передать российскому обществу новую идею открытия, - пишут публицисты. – Поэтому для России мероприятия, прошедшие в среду были не менее, а может даже более важными, чем для Польши. Выступление Путина, обращенное к русским, можно интерпретировать так – давайте попрощаемся с наследием сталинизма, давайте не будем бояться об этом говорить, даже если это трудные вопросы, которыми нельзя гордиться и которые касаются больных вопросов в отношениях с нашими соседями. И хотя с польской перспективы можно чувствовать неполную удовлетворенность, то для россиян слова Путина означают смелый перелом», - пишут в «Газете выборчей» Вацлав Радзивинович и Марцин Войцеховский.

АП